Menu
Проблемы грузин в Абхазии
В Галском районе в Абхазии живут фактически только этнические грузины. Одна из их самых больших проблем — проблема с документами.
В 2014 году решением парламента Абхазии более чем 30 тысячам жителей Галского района аннулировали ранее выданные им абхазские паспорта. Основной причиной было названо наличие у них второго гражданства – Грузии, что запрещено абхазским законодательством.
Получение хотя бы вида на жительство для большинства местных жителей также представляет большие сложности или, скорее, является невозможным.
Глава администрации Галского района Константин Пилия в беседе с редактором газеты “Чегемская правда” / редактором JAMnews в Абхазии Иналом Хашигом рассказывает на конкретных примерах, как болезненна эта проблема для людей, почему она никак не решается и почему важно помогать, а не мешать интеграции галских грузин в абхазское общество.
Ниже текстовая версия беседы
Инал Хашиг: Недавно парламент утвердил положение, по которому вид на жительство в Абхазии теперь предоставляется на 10 лет (до сих пор он выдавался на пять лет). Этнические грузины с этим документом — основная часть жителей Галского района.
Когда в 2014 году обнуляли гражданство для них и говорили о выдаче им вида на жительство, предполагалось, что они будут иметь все права, кроме права голосовать и участвовать в политической жизни. Насколько этот документ в итоге отвечает этим нормам?
Константин Пилия: Да, политических прав у них нет, и это изначально не предусматривалось. Но есть еще ограничения.
Люди живут в своих родовых домах и они могут их продать или вступить в наследство. Но приобрести что-то еще, расшириться, добавить участок земли — этих прав у них нет.
Еще проблема: вид на жительство не позволяет иметь охотничье оружие. Для сельчанина, который живет в лесу, где вокруг дикие звери, шакалы, это большая проблема.
Вероятно, самая большая проблема — со сроками вида на жительство. Он выдается только после 10-летнего проживания, но это нужно доказать, причем исключительно документами, выданными милицией.
Это означает, что нужно было зарегистрироваться в милиции 10 лет назад. Но ведь никто из нас, местных, никогда не регистрируется нигде. И у большинства здесь этих документов нет.
После того, как их лишили гражданства, им стали выдавать вид на жительство по упрощенной схеме. Потому что люди не могли выезжать в Россию. У многих дети там учились, мы помогали по квотам найти места в университете. Но когда родитель знает, что не сможет поехать к своему ребенку, то многие отказывались от такой возможности учебы.
Но вид на жительство в любом случае давали на пять лет. Когда этот срок закончился, человеку нужно доказывать свое право на получение нового документа, предъявлять документы. А где их взять, разве где-то что-то сохранилось?
Хорошо, что парламент получил сейчас законопроект об этом в первом чтении. Мы видим единогласие у депутатов, этот закон не конфликтный для них.
И оппозиционные депутаты, и от команды правительства, все единогласно понимают, что этот вопрос нужно решать, что так дальше продолжаться не может.
Мы должны понимать — или это наши люди и точка, или это не наши люди. Но тогда вопрос нужно решать по-другому.
Инал Хашиг: Есть какой-то механизм, чтобы эти люди стали полноценными гражданами? Абхазу, где бы он ни родился, каким бы другим гражданством не обладал, автоматически выдается абхазское гражданство. А какой есть другой путь?
Константин Пилия: Стать гражданином очень трудно. Я, например, практически никому не смог помочь. Вот только своему другу, мы с ним вместе служили в армии, я помогал его сыну получить гражданство.
Его бабушка оформила гражданство Грузии, чтобы получать пенсию. Ведь мы же лишили людей социального пакета, когда лишили их гражданства.
А там был вопрос: сын, дочь, внуки. Она всех вписала. И автоматически этот мальчик тоже туда попадает. И вот его отец меня просит [оформить сыну абхазское гражданство], так как сын учится в Санкт-Петербурге.
И тогда обнаружилось, что у него есть грузинское гражданство. Они наняли российского адвоката, сын предоставил свой российский паспорт и официально заявил об отказе от грузинского гражданства. Процедура заняла шесть или восемь месяцев. И только после этого мы смогли сделать ему абхазское гражданство.
Инал Хашиг: Но должен быть другой механизм интеграции людей в абхазское пространство. Дети здесь рождаются, школы заканчивают. У нас в университете есть места для галцев. Как с ними быть? Они здесь родились, выросли.
Константин Пилия: Хочу поблагодарить вас, что вы подняли эту тему. Все, кого бы я ни встретил на улице, все говорят единогласно: это надо решать, ситуация несправедливая, неправильная.
У нас отток населения. Когда родители не видят, что их дети завтра будут полноценными гражданами, что они делают? Разве мы с тобой оставили бы своих детей в таком месте, где они не будут обладать равными гражданскими правами?
Россия дала нам 15 квот в Московский дорожный институт для лучших учеников Галского района. Из пятерых, кто прошел собеседование, только двое поехали. Родители троих отказались. Сказали: «Мы же ведь не сможем к ребенку съездить, проведать, как там дела».
Но даже если человек поступил учиться в российский вуз, а родители дали добро, так как там у них родственники есть в России, то чтобы получить студенческую визу, нужно хотя бы трехгодичный документ предъявить. А документ, который дают галцам, рассчитан только на год. В итоге студента отчислят.
Ни паспортная служба, ни МВД не хотят брать на себя ответственность. И вот мы ходим с этой проблемой к вице-президенту, просим: «Поймите, человек будет отчислен». За каждого боремся персонально.
Инал Хашиг: Мы вместе с Пилия участвовали в работе комиссии по транзиту и вопросам приграничной торговли. Эта проблема существует уже 30 лет, когда кто что хочет, то и провозит через границу.
Эту проблему начали решать еще несколько лет назад, когда разрешили продавать орехи, отменили пошлину. Сейчас в целом в списке того, что можно перевозить через границу, — 14 пунктов.
Константин Пилия: Мы ожидали, что будет дальше еще что-то сделано, но пока ничего не происходит. И сама таможня не готова, не оборудована.
Сейчас завозить в Абхазию можно только товары, которые не маркированы как произведенные в Грузии. Это могут быть сельскохозяйственные продукты и тому подобные. Завозят в небольших количествах, может, в день 500 килограммов, не более того.
Константин Пилия: Грузинская сторона не совсем готова к тому, чтобы урегулировать эту сферу. Все, что с грузинской стороны завозится сюда, вначале должно быть в деталях проверено и согласовано.
Например, кто-то завозил покрышки, бывшие в употреблении. И рассказал, что ему пришлось каждое колесо фотографировать и получать одобрение.
Константин Пилия: Правительство Грузии подает сигналы, что оно не хочет открывать второй фронт, не хочет быть против России. Мы это приветствуем.
Но грузинская оппозиция очень серьезная, она профинансирована Западом в полном объеме.
Главное — мы показываем, что готовы на добрососедство, на равный диалог. Сигнал туда пущен, теперь ждем ответа.
Мы готовы к нормальному переговорному процессу, готовы к четырехсторонним встречам, как было это раньше в Гале. Женевский формат пускай перетечет сюда.
Инал Хашиг: Абхазский МИД заявлял полтора месяца назад о возобновлении на границе механизма МПРИ [Механизм по предотвращения инцидентов и реагированию, при участии абхазских и грузинских представителей, а также России, ЕС и ООН — JAMnews].
Константин Пилия: Проблема была в том, что грузинская сторона заявляла о возможности заезжать сюда по внутренним паспортам Грузии. Абхазская сторона настаивала на пересечении границы только с заграничными паспортами, как граждан соседнего государства.
Этот вопрос не решили, но мы пошли на опережение.
Мы сейчас готовим зону, которая находится после Ингурского моста, не заезжая на наш первый пропускной пункт. В этом месте будет конференц-зал, где будут эти встречи проходить.
В Грузии есть силы, которые понимают, что эту страницу нужно перевернуть. Старшее поколение все прекрасно понимает. У нас существует «горячая линия», есть еще масса контактов. Нормальные люди никогда друг друга не теряли.
Все все прекрасно понимают: ваша территория — наша территория, ваши силовики – наши силовики. Но на публику, в медиа говорят: вот, мол, Абхазия оккупирована. А вы покажите мне тут хоть одного оккупанта, одного российского солдатика!
Это американская технология – «играть на длинный период». В Грузии внесли это в учебники, разделили понятия «абхазы» и «апсуйцы». И вырастили за 30 лет молодежь, которая уверена, что это так и есть.
Инал Хашиг: Я помню сложные времена после войны, когда в Гале чуть ли не через день кого-то убивали, происходили теракты. Даже тогда существовала «горячая линия», прямая связь. [Тогдашний глава Галского района] Руслан Кишмария созванивался с губернатором Самегрело, главой Зугдиди, знал всех силовиков на той стороне. Сейчас есть такая возможность?
Константин Пилия: Во время пандемии ковида я вел диалог с грузинской стороной. Я тогда сразу сказал: «Уходим от большой политики, занимаемся людьми». И получилась нормальная человеческая работа. Это не большой секрет. И эта работа по сей день продолжается. Где-то надо нормальным людям общаться.
Константин Пилия: У нас ежедневно тратятся ресурсы на то, чтобы задерживать обыкновенных крестьян. Российские пограничники мне говорят: «Ну решите вы эту проблему, дайте людям документы». Говорят: «Мы с автоматами и пулеметами задерживаем старушку. Мы же можем определить, бандит или не бандит».
Люди уже сами прямо приходят на российский пост. Им говорят: «Садитесь в грузовик», ведут их к абхазскому пункту госбезопасности, составляют протокол и отпускают.
Чтобы у кого-то совсем не было никаких документов, это единичные случаи. А в основном это — закончился пятилетний вид на жительство и они не могут его продлить. Это же глупость. Государство выдало документ. Дактилоскопию провели, фотографии сделали, база данных есть. Сдал он старый документ, так сфотографируй человека, сделай снова дактилоскопию – и выдай новый документ.
Но у нас нужно вначале доказывать, где ты был в течение пяти лет еще до получения того вида на жительство, чтобы у тебя вообще приняли документы на рассмотрение. Причем нельзя просто свидетелей привести. Нужна справка от МВД. Ничего другого не принимается.
Я надеюсь, закон, который сейчас в парламенте принимают, изменит эту ситуацию.
Инал Хашиг: Особенность Галского района, которой нет ни в одном другом районе Абхазии, – там нет гастарбайтеров, приезжих людей. Когда там убирают урожай, строят, то вся рабочая сила — местные люди. И среди тех, кто приезжает в другие районы работать, тоже много галцев.
Как развивается там бизнес, раз там много трудовых ресурсов?
Константин Пилия: Если заняться сельским хозяйством в Сухумском районе, Очамчырском, любом другом — окажешься перед проблемой. Нам надо туда привозить рабочую силу, чтобы кто-то работал, кормить их, обеспечивать, чтобы они где-то жили. Это большие расходы, вряд ли этот проект будет окупаться.
Чем отличается Галский район – что бы там ни организовать, всегда найдутся люди, которые готовы работать и зарабатывать нормальные деньги.
Бизнес идет. Производители голубики работают прекрасно. У них больше 200 гектаров, забор, сетка, капельное орошение, запасы воды. Огромные инвестиции, под 300 млн рублей [около $3,5 млн]. И они хотят еще добавить 200 гектаров.
Павлонию они выращивать начали, уже 90 гектаров у них года три. Питомники для пепельного эвкалипта созданы.
Константин Пилия: Что не развито в районе – это 19 километров прибрежной полосы. Прекрасный берег, песчаный пляж. И нет ни одного гостевого дома, даже интересующихся нет.
Главная проблема в том, что там нет инфраструктуры. Нет дорог, нет воды, полностью разбита водопроводная сеть. Туда не идет основная линия подачи электроэнергии. Свет поступает с Очамчырского района, но напряжение низкое.
А само место — исключительное. В (советское) время это место было популярно у грузинской элиты. Дачные коттеджи до сих пор там стоят. Там были красивые улочки, дорожки, эвкалиптовый аромат и сейчас стоит.
Но там сейчас живут 42 человека, покинутое село. Одни бабушки остались. Одна многодетная семья живет, у них пятеро детей.
Заброшенный район, пока интереса ни у кого нет. Приходят некоторые, говорят, хотят [получить тут землю]. Но это абхазский вариант: занять землю, а потом, когда инвестор появится, продать. Я это знаю, поэтому отвечаю: только если возможности есть, чтобы что-то тут делать.
Константин Пилия: Помимо сельского хозяйства, в районе есть залежи 18 млн кубов торфа, их разведали еще при Советском Союзе. Есть мел, есть глауконит — из него минеральные удобрения делают. Все это в промышленных масштабах.
Помимо цитрусовых, ореха и всего остального, в Гале еще был эфиромасличный завод. Было запланировано строительство атомной электростанции в селе Сида. И схема разработки до сих пор есть.
Галский район — перспективный район, я уверен, что он будет развиваться.
Константин Пилия: В Галском районе 19 школ и семь детских садов — при том, что в Очамчырском районе всего один детсад. Мы растим детей по нашей методике, за деньги наших налогоплательщиков, за деньги Российской Федерации, по дотациям. Выращиваем их – и отдаем их [в Грузию]. Ну не глупость?
Инал Хашиг: Нужно продумать их интеграцию в абхазское пространство.
Константин Пилия: Дети о чем-то мечтают. Родители мечтают, что их ребенок вырастит каким-то специалистом и достойным человеком. А когда в этой стране им не дают шанса для развития, отправишь ребенка не только в Грузию, а куда угодно отправишь, чтобы ребенок себя нашел. И любой это сделает.
Нам нужно сделать все, чтобы дети, рожденные в Абхазии после 1993 года, были документированы и стали полноценными гражданами. Я за старшее поколение не говорю.
У нас 250 ребят отслужили в армии. Им автоматы дали. Один служил в ОМОН. У него военный билет остался, какие-то награды дали в армии. Теперь военный билет у него есть, а паспорт забрали.
